Российские власти всерьез взялись за трудовых мигрантов: с 1 апреля торговать на рынках имеют право только граждане России. Оценив возможные экономические последствия подобных мер, обозреватель «Власти» Игорь Федюкин не обнаружил среди них ни одного положительного.
Уже не первый год на постсоветском пространстве идет великое переселение народов: по данным ООН, на страны Восточной Европы и бывшего СССР приходится сейчас более трети всех мигрантов в мире. Сейчас за пределами государств, в которых они родились (если считать отдельными государствами союзные республики во времена СССР), проживают 35 млн. жителей региона. Россия по числу официально живущих в ней мигрантов занимает второе место в мире после США, Украина — четвертое (после Германии), Казахстан и Польша — девятое и десятое. На территории СНГ 75% всех мигрантов направляются именно в Россию.
Но миграция миграции рознь. В первой половине 1990-х она была связана в основном с тем, что представители отдельных народов стремились (или были вынуждены) вернуться на историческую родину. Эта миграция уже практически сошла на нет: сегодня на повестке дня трудовая миграция.
Однако, сколько сегодня трудовых мигрантов в России, никому точно неизвестно. Официальная оценка Росстата — около 1-1,2 млн. человек. Реальность, конечно, выглядит иначе: значительная часть трудовых мигрантов прибывает в Россию нелегально, и здесь специалисты могут только гадать. Например, называют цифру в 15-20 млн. человек. Ростислав Капелюшников, эксперт из ГУ ВШЭ, считает эту цифру преувеличенной: всего в России численность занятых составляет 65-69 млн. человек — получается, что каждый четвертый работающий в стране — мигрант! По его мнению, реалистичная цифра — это 3-4 млн. человек, то есть один из каждых 15-20 работающих. Другое дело, что многие мигранты приезжают в Россию ненадолго, так что за год в стране может побывать гораздо больше приезжих.
Не изучена пока и роль мигрантов в российской экономике. Их часто обвиняют в том, что они занимают рабочие места коренных жителей и соглашаются работать за копейки, что ведет к снижению уровня зарплат для всех. В России соответствующие исследования пока не проводились. Однако статистические данные, собранные в США и Европе, показывают, что в реальности приток мигрантов очень мало влияет на занятость и уровень зарплат: например, рост числа мигрантов на 1% ведет к сокращению занятости среди «местных» всего лишь на 0,024%. Существенно, однако, что приезжие позволяют оперативно реагировать на изменения в спросе на рабочую силу. С одной стороны, предприятиям удобно нанимать их на временные или сезонные работы. С другой, мобильность российской рабочей силы очень низка, существенно ниже, чем в США, так что рассчитывать, что на смену запрещенному мигранту быстро приедет продавец из Кемерово или Тамбова, не приходится.
Что произойдет, если открыть ворота для трудовой миграции настежь? Расчеты показывают, что, во-первых, далеко не все мигранты осядут в России навсегда и, во-вторых, что это единственный шанс остановить в обозримом будущем сокращение численности населения. Согласно существующему прогнозу Росстата, население России сократится к 2026 году до 131,7 млн. человек. Результаты моделирования, произведенного по заказу Центра стратегических разработок специалистами Центра экономических и финансовых исследований и разработок (ЦЭФИР), показывает, что, если все ограничения на иммиграцию снять, численность населения зафиксируется в 2019 году на уровне 134,8 млн. человек, после чего начнет расти и достигнет к 2026 году 139,3 млн. человек. Интересно, что ограничение миграции, например, до 250 тысяч мигрантов в год справиться с сокращением численности населения не позволит.
Впрочем, те же расчеты показывают, что некоторым регионам не поможет даже неограниченная миграция. Каков бы ни был сценарий миграции, численность населения к 2026 году неизбежно сократится в пяти из семи федеральных округов (Центральном, Северо-Западном, Южном, Сибирском и Дальневосточном). Другое дело, что если, по прогнозу Росстата, население Северо-Западного ФО сократится на 13,5%, Дальневосточного — на 12,2%, Сибирского — на 11,6%, то в случае снятия ограничений на миграцию они потеряют ощутимо меньше — 9,7%, 10,9% и 3,7% соответственно.
Однако во многих регионах снятие ограничений на приток мигрантов может ощутимо помочь преодолению кризиса (см. график). Примечательно, что приток мигрантов пойдет на пользу именно сложным, даже депрессивным регионам, поэтому опасения, что все мигранты устремятся в Москву и Московскую область, кажутся сильно преувеличенными: будущая численность столицы и области практически не зависит от сценариев миграции.

Мигрантоемкие регионы*

Народы стран СНГ в России (тысяч человек)

У проблемы миграции есть и другая сторона: трудовая миграция из бывших советских республик влияет не только на Россию, но и на сами эти республики. Сегодня именно трудовая миграция стала одним из основных связующих звеньев между Россией и странами ближнего зарубежья. Для беднейших государств экспорт трудовых ресурсов превратился в ведущую отрасль экономики. В Молдавии, например, по последним данным ООН, только официальные денежные переводы трудовых мигрантов составляют 20% ВВП. Но молдавские гастарбайтеры направляются не только в Россию, но и в страны ЕС. А в Таджикистане, где 84% трудовых мигрантов едут именно в Россию, объем посылаемых ими на родину денежных переводов с 2002 по 2004 год более чем удвоился — с $200-230 млн. до $500 млн. И это только официальные данные. Если учесть и те средства, которые мигранты направляют домой по неофициальным каналам и привозят наличными или в виде бытовой техники, текстиля, лекарств, то объем потока вырастает вдвое — примерно до $1 млрд. (расчеты за 2003 год), или 50% ВВП страны.
Что стоит за этими цифрами, хорошо видно по материалам, собранным в 2005 году таджикской исследовательницей Мадиной Мирзоевой в джамаате (сельсовете) Тельман Кумсангирского района Хатлонской области — типичной во всех отношениях глубинке. Выяснилось, что трудовые мигранты здесь есть в каждой четвертой семье. Из почти 2 тысяч мужчин трудоспособного возраста, числящихся в этом сельсовете, половина в момент проведения обследования находились на заработках, в первую очередь в России, а также в Киргизии и Казахстане. Во многих случаях респонденты признавались, что продавали последний скот, чтобы купить билет и уехать на заработки. При этом из 30 попавших в выборку домохозяйств в 24 денежные переводы от трудовых мигрантов составили от половины до 100% общего бюджета семьи. По словам опрошенных, работа «на хлопке» практически не оплачивается — крестьяне выходят в поле лишь потому, что за это им обещают сухие хлопковые стебли, единственное доступное здесь топливо. Даже приусадебное хозяйство фактически дотируется за счет перечислений от мигрантов: до 15% получаемых переводов тратится на закупку кормов для скота.
Все это вполне в русле мировых тенденций: денежные переводы трудовых мигрантов составляют все более ощутимую долю экономики развивающихся стран. В Мексике — далеко не самой бедной стране — переводы из США в последние годы стабильно превышают потоки прямых иностранных инвестиций в экономику ($20-25 млрд. против $18 млрд.). Многие страны начинают проводить целенаправленную политику, всячески стремясь облегчить и выезд трудовых мигрантов на заработки за границу, и пересылку заработанного домой. В той же Мексике, например, эти средства обеспечивают до 20% всех вложений в малый бизнес.
Помогут ли заработанные в России средства развитию неблагополучных стран СНГ — пока большой вопрос. С одной стороны, данные показывают, что большая часть средств, присылаемых мигрантами, тратится на повседневные нужды — еду, одежду, медицинские услуги. Это и неудивительно: в среднем один трудовой мигрант из джамаата Тельман переводит домой от $50 до $100 в месяц, и откладывать удается в среднем лишь 15% полученных средств. С другой стороны, респонденты в Таджикистане отмечают, что поездка в Россию позволила им приобрести навыки работы в строительстве, торговле, автосервисе, которые заметно помогают им устроиться дома. В общем, есть шанс, что, принимая сегодня иностранных гастарбайтеров (пусть даже и нелегальных), Россия сможет ослабить миграционное давление в будущем — возможно, детям нынешних мигрантов и не понадобится уезжать на заработки.

Игорь ФЕДЮКИН. «Коммерсантъ-Власть», 9 апреля 2007 года